Притязания поморов на особый статус уже неоднократно являлись  предметом обсуждения, в том числе эта проблема обсуждалась в декабре 2007 года в   Минрегионразвития с привлечением лидеров поморского движения (П. Есипова и С. Самойлова) и ученых из Института этнологии и антропологии РАН. Реальных результатов обсуждение не имело, и определенную роль в этом сыграла позиция ученых, которые не очень склонны поддерживать поморов, полагая, что их нельзя рассматривать как самостоятельное этническое сообщество.

Именно этой цели и служила моя поездка летом 2008 года в Архангельскую область. Ее результаты  отчасти опровергают как заявления коллег по цеху из Института этнологии и антропологии, так и некоторые мои собственные прежние утверждения. Для понимания ситуации на архангельском севере (равно как и на побережье Мурмана) нужно попытаться оценить все аспекты «поморского вопроса», а именно: правовой, этнокультурный, геополитический, социальный, политический, экологический, конфликтогенный, т.е. провести комплексную экспертизу.

Для многих исследователей старой школы являются шоком утверждения поморов о том, что они не русские, что они есть самостоятельный народ (финно-угорский или славянский — две основные версии). Получается, что русские былины и огромная часть фольклорного наследия, которые составляют неотъемлемую часть русской культуры и важны для поддержания русской ментальности, не есть собственно русское культурное наследие (впрочем, как и частушка, самовар, матрешка). Ситуация не уникальная, ибо весь «финский фольклор» записан в Карелии, а карелианизм стал основой финского романтизма и сыграл важную роль в становлении финского национального самосознания.

Однако, эмоциональные утверждения типа заявления Т. Бернштам «что же Ломоносов нерусский ученый?» выглядят эффектно, но не являются ответом на претензии современных поморских лидеров, среди которых, впрочем, не очень много радикалов, убежденных, что поморов нельзя называть русскими.

Этнокультурный аспект.

Поморская идентичность существует. Тот факт, что поморы стали статистической реальностью, о чем свидетельствуют результаты переписи населения 2002 г. в ходе которой 6,5 тысяч человек назвали себя поморами, есть лишь одно из свидетельств ее наличия. Культурные особенности группы, которую именуют поморами, формировались в процессе освоения ею ресурсов полярных морей и арктических архипелагов. Эта связь с морем в сознании современных поморов является важнейшим маркером идентичности в не зависимости от того, занимается ли человек традиционными промыслами или просто идентифицирует себя как помора, являясь городским жителем. Далеко не все жители Архангельской области, которые являются ее уроженцами и чьи отцы и деды называли себя поморами, готовы сегодня называть себя также. Многие из них с интересом воспринимают попытки реидентификации и даже симпатизируют им, но сами сознательно называют себя русскими. Если же говорить о многочисленных поздних переселенцах (в числе которых много потомков спецпереселенцев и узников ГУЛАГа), то для них поморская идентичность есть нечто чуждое и непонятное.

Однако жители деревень по берегу Белого моря (особенно в Мезенском и отчасти Приморском районах) и по сей день все называют себя поморами. При этом, правда, поморская идентичность понимается людьми по-разному: одни подразумевают под этим особую культурную группу русского населения, другие — отдельный народ (таких очень мало), третьи понимают ее не как этническую, а как региональную идентичность.

Что касается жителей прибрежных деревень и ряда поселений по берегам реки Мезени, некоторых других рек края, то они сохранили не только идентичность, но и другие культурные особенности: ходят на своих небольших лодках-карбасах в море, привержены традиционной модели питания, празднуют свои престольные праздники. Так, к примеру, многие не мыслят себе рацион питания без камбалы семги и сельди, и даже запреты на их лов и штрафы не останавливают местных жителей, поскольку культурные стереотипы оказываются сильнее репрессий. По существу вопрос стоит сегодня так: позволит ли власть сохранить людям привычный образ жизни?

Социальный аспект. Конечно, когда дискутируется проблема поморов, необходимо в первую очередь обсуждать проблемы архангельской деревни. Многие из ныне существующих деревень уже не возродить, но там, где есть возможности для развития, необходимо оказать поддержку местным сообществам. Сегодня вместо поддержки деревня вынуждена испытывать гнет государства, который осуществляется в самых разных формах. «К ним почту раз в месяц привозят и продукты тоже, а вот ловить рыбу и охотиться почему-то запрещают», — это высказывание городских жителей об умирающей северной деревне довольно точно характеризует современное состояние социальных систем там, где они крайне важны. При этом формы самоорганизации не получают практически никакой официальной поддержки. Ярким примером могут служить выжившие наперекор всему рыболовецкие колхозы. В конце июня в Архангельске состоялся собрание Союза рыболовецких колхозов России. В отчете об это мероприятии местная пресса верно отметила: «На Русском Севере многие рыболовецкие колхозы не только рыбой промышляют: множество из них, особенно в Приморском районе, являются „градообразующими“ — лишь благодаря им теплится жизнь на побережье!» («Правда Севера», 3 июля 2008 г.).

Правовой аспект.

Право на отличие означает, что люди вправе выбирать себе культурные ценности, которые отличны от доминантной культуры, в том числе и этническую принадлежность. Более того, люди вправе толковать и понимать этническую идентичность так, как они этого хотят. Ни ученые, ни чиновники, ни кто-либо еще не могут навязывать то понимание этнической идентичности, которое они считают «правильным». Но сегодня именно это и происходит.

Ученые (причем только часть из них) говорят, что поморы должны восприниматься как русские, хотя довольно многие из тех, кто обозначает свою этническую принадлежность с помощью названного этнонима, этого не хотят. Чиновники, ссылаясь на мнение ученых, говорят, что поморов нет, ибо они есть русские. По этой же причине чиновник отказывают поморам в тех формах поддержки, которые имеют культурные группы, получившие статус коренного малочисленного народа. В селе Ручьи, Долгощелье, Койда, Майда Мезенского района Архангельской области, к примеру, живут вместе ненцы и поморы (или русские), занимаются они одними и теми же видами деятельности. Но ненцы имеют преференции, а местное поморское (русское население) не имеет.

Показательно и отношение этнических антрепренеров к поморам. Попытка поморских лидеров вступить в Ассоциацию коренных малочисленных народов Севера, Сибири и дальнего Востока закончилась ничем, ибо им было сказано: «Вы русские, вас нет в Едином перечне коренных малочисленных народов, а потому мы вас к себе не возьмем». Получается, что, по мнению и чиновников, и этнических антрепренеров русское население страны должно обладать меньшим набором прав и возможностей, нежели другие этнические группы. Опасная и конфликтная позиция, прямо направленная на ущемление интересов по этническому признаку!

При этом почему-то все упускают из виду правовой прецедент, ибо камчадалы как этнографическая группа русских в свое время получила статус коренного малочисленного народа.

Поморские лидеры подчеркивают, что они выполнили все необходимые правовые процедуры, необходимые для получения статуса коренного малочисленного народа и, согласно российскому законодательству, им не могут отказывать во включении группы в перечень коренных малочисленных народов. Здесь, видимо, нужна правовая экспертиза, но названные претензии более чем основательны, ибо администрация Архангельской области дважды направляла соответствующие представления в федеральные органы власти.

Но еще более показательна ситуация с правом на преференции для коренного населения и малочисленных народов. По российскому законодательству те права на распоряжение территориями традиционного природопользования, которые предоставляются представителям групп, получившим статус коренного малочисленного народа, должны распространяться и на представителей других народов, проживающих совместно с ними. Но этого не происходит. Более того, квоты и выплаты за биоресурсы есть один из показательных примеров полной абсурдности сложившейся системы поддержки локальных культурных групп.

Квоты на вылов рыбы для поморов сокращаются, за выделение квоты они должны платить и плюс к тому должны платить за весь предполагаемый объем вылова. При этом рыба может не прийти к берегам Белого моря и выплаченные деньги просто не вернуться рыбакам. Такие ситуации уже случались.

Но если для поморов квоты ограниченные и платные, то для ненцев или саамов, которые никогда не занимались ловлей морской рыбы, они щедрые и бесплатные. Эти квоты никогда не выбираются полностью и часто просто пропадают. В этом году саамам, к примеру, была выделена квота на вылов 250 тонн (!) трески. Председатель рыболовецкого колхоза «Беломор» и руководитель местной поморской общины Сергей Самойлов попытался перекупить эту квоту у саамов за 5 тысяч рублей за тонну с тем, чтобы его суда не полтора месяца работали в море, а хотя бы на месяц более. Но 5 тысяч платили в прошлом году и потому саамы потребовали больше. Сделка не состоялась.

Права поморского населения нарушают и многие другие «хозяйствующие субъекты».

Поморские лидеры и поморское движение сегодня может стать важным инструментом общественного контроля за экологией Архангельской области. Они выступают против хищнической рубки леса на Онежском полуострове, опасной транспортировки нефтепродуктов по Белому морю, они озабочены теми способами добычи алмазов, которые используются на промыслах в Приморском районе и будут использоваться на новом руднике в Мезенском районе. Им промышленники и чиновники возражают, а кто вы такие, у вас нет статуса, и мы можем творить все, что считаем необходимым.

Крупным компаниям и чиновникам, которые кормятся от них, поморы с их экологическими претензиями не нужны. Им не нужны и постоянные проблемы, которые будут создавать поморские организации (а потому эти организации сегодня стараются не замечать). Стоит заметить, что интересы крупных промышленных компаний и чиновников и интересы государства далеко не всегда совпадают, чаще это диаметрально противоположные интересы. Еще чаще они не совпадают и с интересами народа, а потому общественный контроль над деятельностью компаний и местных властей необходим.

Наконец, последнее замечание, касающееся проблемы поморов. Из вышеизложенного довольно краткого анализа ясно, что оценивать ситуации вокруг поморов с позиций чистой науки нельзя. Поэтому рассуждения типа: поморы не соответствуют критериям, согласно которым о них можно говорить как об отдельном народе, здесь не применимы (не говоря уже о самой относительности таких критериев). Статус коренного малочисленного народа нужен, и нужен он, прежде всего, для жителей поморских деревень на Белом море. Предоставление его им будет как в интересах местного населения, так и в интересах государства.

Шабаев Юрий Перович,

этнополитолог, доктор исторических наук, зав. отделом этнографии Института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН, профессор кафедры политической теории и политического управления Сыктывкарского государственного университета

Источник – Поморский центр публичной политики

Categories: Ivan Moseev, Russian