Интервью с вице-президентом Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации (АКМНСС и ДВ РФ), президентом АКМНС Камчатской области Д.В. Бережковым.

Корр.: Дмитрий Владимирович, я знаю, что вы приняли самое непосредственное участие в подготовке той части Федерального закона о рыболовстве, который касался проблем коренных малочисленных народов, издревле занимающихся рыболовством, и внесли некоторые поправки в формулировки. Например, когда-то кто-то придумал это понятие «личное потребление» рыбы или потребление в «личных целях». Смысл понятен, я его полностью поддерживаю, но в то же время оно какое-то оскорбительное для аборигенов — вроде, как пайка какая, величина которой определяется узким кругом лиц по каким-то биологическим нормам потребления. А вот понятие «обеспечения традиционного образа жизни» в Законе о рыболовстве достаточно емкое, не оскорбительное, не режет слух.

Но непонятно другое — в той же статье Закона о рыболовстве говорится о квотах для осуществления «традиционная хозяйственной деятельности». Но при этом никто не знает, что это такое и чем это понятие отличается от предыдущего — «обеспечение традиционного образа жизни»? Не получается ли у нас в итоге «масло масляное»?

Д.Б: Для меня эта история началась, как это ни странно, с Михаила Борисовича Машковцева, который после своего прихода во власть заявил, что коренные народы будут ловить рыбу только для личного потребления (то есть непосредственно для еды). А общины коренных народов и национальные предприятия при губернаторе В.А. Бирюкове занимались промышленной деятельностью. Но с приходом нового губернатора Машковцева в рыбной промышленности Камчатской области начался жесткий передел. И наши общины в течение трех-четырех лет практически все вылетели из списка рыбопользователей — им давалась рыба только на питание.

Корр.: То есть совершенно сознательно власть определила, что традиционный образ жизни коренных жителей Камчатки — это только поедание рыбы?

Д.Б.: В последние годы в области велась жесткая борьба за рыбные ресурсы, и, естественно, побеждали люди, которые имели выходы на разные органы власти, люди с деньгами. Коренные народы попали под самый первый пресс рыбного лобби Камчатки (то есть события, которые вывели сегодня рыбаков на центральную площадь Петропавловска, для нас наступили гораздо раньше). Коренные народы тихо и мирно были выдавлены из лососевого промышленного рыболовства в течение трех-четырех лет. Мы подсчитали, что за это время примерно до 30 общин в Камчатской области (я не беру КАО) постепенно через конкурсы лишились рыбопромысловых участков. Те, кто смог преодолеть финансовый барьер, еще на некоторое время остались в бизнесе, а остальные были выдавлены. В конце концов, в 2004 году мы пришли к такой ситуации (я уже тогда работал в Ассоциации), когда оставалось всего две-три общины, с лимитом 1,5-2 тонны. Таким образом, у коренных народов оставались только лимиты на личное потребление. Та самая белорыбица, о которой так много писалось в 2006 году, появилась у коренных народов тоже с боем. Когда прилетел председатель Госкомрыболовства Наздратенко, наши представители в буквальном смысле прорвались к нему на встречу, объяснили положение дел с лимитами и, только после этого, в приказе появилась строка о выделении белорыбицы для коренных народов.

Когда мы поехали на встречу с президентом России в Салехард, то мы с губернатором летели в одном самолете. Это была встреча президиума Госсовета по проблемам развития северных территорий, и там меня поразило несколько вещей. Мы очень долго общались с Михаилом Борисовичем по вопросам рыболовства коренных народов, и он нам предложил участвовать в конкурсах на общих основаниях, чтобы не было никаких приоритетов по национальному признаку. Мы пытались ему доказывать, что коренные народы принципиально не могут участвовать в конкурсах — они их не потянут. Второе. На этом достаточно большом форуме не было сказано ни слова о рыболовстве коренных народов российского Севера. Говорили о культуре, о развитии традиционного природопользования, много говорили об оленеводстве, но о рыболовстве — ни слова. И третье. Я по простоте душевной сразу же накатал бумагу президенту с объяснением того, как я понимаю традиционную хозяйственную деятельность в области рыболовства коренных народов, и передал ему лично в руки. Мы приехали обратно на Камчатку и четырем нашим общинам дали промышленные квоты. И тогда мы начали понимать, что нам необходимо на законодательном уровне расширить термин «личное потребление». Потому что, как нам объяснил губернатор, этот термин подразумевает только одно — вы должны рыбу поймать и съесть. А мы стояли принципиально на другой позиции, которая заключалась в том, что коренные народы должны получить доступ к рыбе, а что они дальше с ней будут делать — их личное дело. Они могут ее съесть, а могут и продать. Например, на Аляске квоты для коренных народов разделены на промышленные и для личного потребления. Промышленной квотой коренные народы могут распоряжаться по своему усмотрению: выловить, продать, передать в управление другой компании. Это обычный бизнес. Квоту для личного потребления продавать нельзя. И это принципиально.

Мы начали работать над этой проблемой. Собрали команду. У нас есть российская ассоциация коренных народов (Райпон), но этой темой там никто серьезно не занимался. Когда в Южно-Сахалинске у нас проходил Координационный совет, меня выбрали вице-президентом российской ассоциации по рыболовству. Начали привлекать юристов по этой теме, отрабатывать формулировки Закона о том, каким образом дать возможность коренным народам пойманную ими рыбу не только съесть, но и реализовать.

Было понятно, что на Дальнем Востоке рыба является предметом острой конкурентной борьбы. Здесь значительная часть экономики держится именно на работе с рыбными ресурсами. И коренные народы оказываются тем самым слабым звеном, которое выкидывается из процесса рыболовства наиболее легко. Мы очень долго обсуждали этот вопрос в Москве. И нам удалось принять участие в подготовке федерального закона о рыболовстве. Несколько своих статей туда удалось внести. И мы не ведали, что сразу после принятия этого закона возникнет новая и очень серьезная проблема в связи с появлением понятия «традиционная хозяйственная деятельность». И проблема заключается в том, что до сих пор нет порядка реализации механизма традиционной хозяйственной деятельности на практике. Каждый подразумевает под этим понятием нечто свое.

Корр.: Нужна хотя бы поправка в закон, разъясняющая само это понятие.

Д.Б.: Да. На самом деле мы предлагали это сделать. Очень много спорили с юристами Госдумы о том, что нам необходимо внести в понятийный аппарат этот термин, но они нам все-таки отказали, мотивировав это тем, что это не профильный для коренных народов закон. Они говорили о том, что нужно внести изменения в те законы, где это понятие будет расшифровано, и тогда у вас появится юридическая связка, которую можно использовать на практике. Нам пришлось согласиться с этим компромиссным вариантом.

Сейчас получаем различные предложения из других регионов страны. В том числе и по механизму реализации 25 статьи. В федеральном законе прописано, что механизм готовится Министерством сельского хозяйства. Мы начали тогда общение с правительством. Совместная работа длилась в течение двух лет. В прошлом году вышел приказ. Чиновники министерства взяли за основу наше предложение и выхолостили его настолько, что там остались одни общие фразы, — а вся механика отдается на откуп регионам. Как вы в регионе решите, так и будет. В некоторых регионах, таких как Ханты-Мансийск, эту проблему удалось решить, не ущемляя интересов коренных народов. У нас тоже начали было готовить механизм, но так его и не приготовили. А заместитель губернатора Александр Михайлов заявил, что сам будет лично распределять квоты – «так как коренные между собой сами всегда сорятся». Что из этого получилось — мы все наблюдаем последние полгода. У коренных народов есть свои органы, которые могут этим заниматься совместно с администрацией. Мы тоже должны влиять на распределение квот и участков. Но губернатор с нами не согласился и, используя противоречия внутри коренных народов, начал нагнетать обстановку. Пошли столкновения — конфликты интересов. Мы все же добились своего. Пусть поздно, но коренные народы вышли на речки. Правда, белорыбица до сих пор не распределена, хотя согласительная комиссия работала с марта.

Тем не менее, несмотря на противоречия с администрацией области, мы не прекращали работу на федеральном уровне. Когда был издан приказ Министерства сельского хозяйства РФ по лососю, мы с ним не согласились. Нас не устраивает документ, который ничего не дает, не предлагает никакого рабочего механизма для регионов и не дает им права принимать самостоятельные порядки для регулирования этой сферы. Мы предложили, чтобы в порядок, разработанный Мисельхозом, было внесено положение о том, что регионы могут разрабатывать собственные порядки.

От последнего предложения юристы Министерства тоже отказались, сославшись на то, что в федеральном законе это уже прописано — но, как известно, на Камчатке всегда каким-то особенным образом умудряются прочитывать эти законы и явно не в нашу пользу. Тогда мы стали добиваться встречи с министром Гордеевым. В это время появились национальные приоритетные проекты. Один из них – сельское хозяйство. В том числе и оленеводство. В Якутске весной состоялось совещание по проблемам развития северного оленеводства. Президент Российской ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Сергей Николаевич Хайрючи передал наше письмо Гордееву, объяснил всю ситуацию по рыболовству. И после этого поступила команда от министра обсудить это на встрече внутри министерства. Мы просили так: два года закон работает, практика в регионах есть, проблемы есть, давайте их обсуждать. Либо внести изменения в приказ, либо дать универсальную методику для регионов, либо внести изменения в ФЗ «О рыболовстве». С нами согласились, и сейчас мы обдумываем, как проводить такое совещание.

Честно говоря, зашиваемся. Очень много времени отнимает текущая работа. Все осложняется еще и тем, что не хватает людей в аппарате Ассоциации и денег. В этом году раз восемь или десять переделывали постановление губернатора! Когда этим занимался департамент по рыболовству (В. Давыдов), то было проще, а сейчас все передали отделу коренных народов (вице-губернатору Михайлову). Они раньше этим вопросом не занимались, не знают, где находятся участки и т.д. Приходилось очень много ошибок исправлять. Эта работа отнимает много времени и сил, но она необходима. Порой от какой-то запятой зависит, поймают люди рыбу или нет. Но, я думаю, что осенью у нас будет очень напряженная пора, связанная с проведением именно этого совещания. Мы хотели бы пригласить туда и представителей администрации области и КАО. Я думаю, это будет очень полезное для всех обсуждение. Вот пока все, что касается истории вопроса о появлении понятия «традиционная хозяйственная деятельность».

Теперь я хотел бы рассказать о нашем понимании концепции традиционной хозяйственной деятельности. Наша главная задача состояла в том, чтобы увести коренные народы от прямой конкурентной борьбы с крупными рыбопромышленниками. Дать возможность коренным народам зарабатывать средства на свои уставные задачи и цели. И я считаю, что это правильный путь.

Другой вопрос — это количество квот, выделяемых на эти цели. При решении этого вопроса всегда будут идти споры. Здесь нам, конечно, нужна помощь экспертов. Поэтому мы очень заинтересованы в создании на Камчатке коалиции по сохранению и рациональному использованию лососевых ресурсов, в котором участвуют не только камчатские, но и российские и международные организации. Нам в определенной степени повезло – мы со своими идеями и предложениями выступили как раз вовремя – попали в тот момент, когда в России идет волна реформ по рыбной промышленности. Этот период дает возможность внедрять новые идеи, новые принципы в области рыболовства.

Корр.: Вам конечно сейчас нужна концепция, потому что сейчас есть понятие «прибрежного промышленного рыболовства», как одной из форм предпринимательской деятельности, а понятие «традиционная хозяйственная деятельность коренных народов» выпадает из этого определения. В Корякии, например, дали слишком много квот для организации традиционной хозяйственной деятельности и национальные общины, не имея возможности освоить эти квоты традиционным путем, потребовали выделить для них рыбопромысловые участки и разрешить промысел морскими ставными неводами, то есть перейти на промышленное освоение квот. А это ведь совсем другое. И какие национальные общины смогут потянуть такой вид промысла? Значит квоты, выделенные для развития традиционной хозяйственной деятельности, будут использованы совершенно на другие цели. Возникает такой вот парадокс: ожидалось возрождения национального духа, национальной особенности, национального вида хозяйственной деятельности, а получилось заурядное паразитирование на понятии «коренной», «малочисленный». Вот как этого избежать, разрабатывая механизм, о котором вы говорите? Будут давать квоты под традиционную хозяйственную деятельность, на обеспечение жизнедеятельности коренных народов, а они на самом деле не будут участвовать в этом процессе?

Д.Б.: Ну, я не согласен с термином «паразитирование», ведь можно повернуть и по другому. Кто где паразитирует — это вопрос. Но в целом согласен – это большая проблема на сегодняшний день. Над ней нужно работать, но для этого только наших сил не хватает. Я считаю, здесь есть несколько вариантов положительного решения проблемы. Мы сейчас очень серьезно задумались над нашим кадровым потенциалом. Работаем с молодежью, говорим им, что сейчас в связи с развитием рыболовства, туризма для коренных народов на Камчатке появляется возможность заниматься экономической деятельностью. Нам нужны люди, которые могли бы это реализовать. Второй момент, который нам необходим, это четкая государственная воля руководителей на местах, которые понимают проблемы коренных народов. Нужно находить людей среди коренных народов, которые действительно смогут самостоятельно осваивать эти квоты, а для этого нужна четкая позиция представителей власти, которые бы не выискивали любые промахи в действиях представителей коренных народов, чтобы ткнуть нас носом, а помогали реализовывать наши идеи и помогать коренным развивать «традиционную хозяйственную деятельность». И третье — это постоянная работа над законодательством. Нужно непременно продолжать эту деятельность. У нас ведь подчас вообще непонятные правила, по которым приходится жить. Тот же, например, принцип формирования общин, когда три человека могут ее создать. И сразу, как грибы, могут возникнуть тысячи общин и каждая потребует для себя квоты. Но ведь лосось — ресурс не резиновый. Необходимо совершенствовать законодательство, разрабатывать четкие и понятные для всех правила, а у нас их бизнес по-своему понимает, власть – по-своему, мы – по-своему — из-за этого возникает непонимание.

Корр.: А международный опыт вы используете при решении этих вопросов?

Д.Б.: Нужны люди, которые не просто бы приехали и за деньги международных благотворительных фондов сделали какую-то концепцию, а те, которые были бы заинтересованы в самом решении этих проблем. Таких людей с международным опытом в сфере рыболовства пока у нас, к сожалению, нет. По крайней мере, мы их не знаем. Ведь международный опыт невозможно просто механически переложить на российское законодательство. Возникают нестыковки. Мы сейчас подали заявку совместно с WWF для того, чтобы получить сертификацию для родовой общин «Каврал» по устойчивому рыболовству. Совместно с ПРООН работаем над базой по традиционным знаниям в области рыболовства. Тихоокеанский центр охраны окружающей среды и природных ресурсов (ПЕРК) вывозит наших представителей, которые занимаются рыболовным бизнесом, на Запад для поиска партнеров, для изучения их опыта. Но ведь все это по сути, как небо и земля — и далеко, и разный опыт, и разный уровень развития производства. Но посмотреть, куда можно стремиться, все равно важно.

Корр.: А вот в рамках американского проекта выделения квот для родовых общин? На Аляске выделяются специальные квоты (и не только в прибрежье, но и в открытом море) для развития родовых общин. Но этот проект вовсе не подразумевает, что именно национальные общины должны их осваивать. Этим могут заниматься по договору с коренными жителями американские рыбопромышленники. Определенная часть прибыли от освоения квот поступает в Фонд развития родовых общин. А потом уже Фонд выделяет для общин гранты на развитие той или иной деятельности, в том числе и традиционной хозяйственной.

Д.Б.: Сейчас мы как раз и столкнулись с ситуацией, когда люди создают общины только для того, чтобы получить квоты. И я говорил Михаилу Борисовичу, что вы идете не по правильному пути, потому что завтра вам люди создадут еще тысячу общин. Где вы возьмете участки, где квоты? Здесь необходимо искать разумный компромисс именно в правовом поле. И опыт Аляски показывает, чего можно достигнуть в этом направлении, когда власть, бизнес и коренные народы работают сообща.

ПИКЕТИРОВАНИЕ СНЯТО, НО ВРЕМЕННО

25 июля на Театральной площади состоялся митинг рыбаков и представителей общественности Камчатской области. Участники митинга приняли резолюцию, согласно которой, в связи с празднованием Дня Военно-морского флота России, а также учитывая просьбу градоначальника г. Петропавловска-Камчатского Скворцова В.В., решено временно снять пикетирование здания областной администрации. Все требования пикета при этом оставить в силе.

Было принято решение установить месячный перерыв в пикетировании. Однако если законный порядок в распределении рыбных ресурсов в течение этого периода не будет восстановлен, а виновные в нарушении закона не будут отстранены от должности, протестные действия продолжатся.

Для координации протестных действий утвержден Координационный совет в составе представителей рыболовецких предприятий. Руководителем совета назначена И.Л. Орлова, заместителем руководителя С.И. Вахрин. Камчатская федерация профсоюзов, Союз рыбопромышленников и предпринимателей Камчатки (председатель С.В. Тимошенко), Союз промышленников и предпринимателей (председатель правления Г.Б. Грешных), Ассоциация рыбопромышленников Камчатки (президент В.В. Калинин), Ассоциация предприятий Усть-Большерецка, Камчатская Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, региональное отделение партии «Единая Россия» и другие партии и общественные объединения должны направить для работы в Координационном совете своих представителей.

Координационному совету поручено подготовить от имени участников митинга обращение к президенту России В.В. Путину.

Беседовал Сергей ВАХРИН,
главный редактор сайта “Рыба Камчатского края”

Оригинал статьи на сайте npacific.ru/ (Тихоокеанский вестник):

Вахрин С.И., Бережков Д.В., Машковцев М.Б., Камчатка, традиционная хозяйственная деятельность, личное потребление, традиционное рыболовство, квоты, Федеральный закон “О рыболовстве”

Categories: Russian

Tags: Region Kamchatka